ВЛАДИМИР САРАБЬЯНОВ. КОМУ ПРИНАДЛЕЖАТ ЦЕРКОВНЫЕ ЦЕННОСТИ?К 1917 году Русская Церковь, как это ни парадоксально, почти не имела своего имущества, поскольку оно уже более двух столетий принадлежало государству.
Spoiler
ВЛАДИМИР САРАБЬЯНОВ
КОМУ ПРИНАДЛЕЖАТ ЦЕРКОВНЫЕ ЦЕННОСТИ?
Ответ священнику Борису Михайлову.
В статье о. Бориса вновь поднимается очень важный вопрос о возвращении во владение Русской Церкви многих церковных святынь, оказавшихся, в силу сложившихся исторических событий и обстоятельств, в разных музейных собраниях страны. Вопрос, отметим, чрезвычайно сложный и деликатный, хотя о. Борис, выражая достаточно широкие настроения, предлагает его решить категорически просто - возвратить все иконы из музейного фонда страны Русской Церкви (а это более 60 тысяч произведений), ликвидировав тем самым собрания древнерусского искусства Русского и Исторического музеев, Эрмитажа, музея Имени Андрея Рублева, Третьяковской галереи и т. д.
Итак - все святыни вернуть верующим. Однако, отойдем от лозунговой риторики, тем более, историческая память должна нам подсказывать, что лозунг для нашей страны - вещь смертельно опасная, и попытаемся рассмотреть этот вопрос без митинговых эмоций, опираясь на сухие исторические факты. А факты, как известно, неумолимы.
Категоричность позиции, выраженной о. Борисом, зиждется на нескольких распространенных заблуждениях. Так, широко бытует мнение, что все иконы и другие предметы церковной древности, находящиеся сейчас в музеях России, до 1917 года принадлежали церкви. Однако это совершенно не соответствует действительности. Основу древнерусских фондов Русского музея, Третьяковской галереи и других центральных музеев составляют частные коллекции С.М.Третьякова, В.М.Васнецова, С.П.Рябушинского, И.С.Остроухова, Н.П.Лихачева и десятков других коллекционеров, которые сформировали свои собрания задолго до революции. В послереволюционные годы, действительно, многочисленные иконы поступали в музеи из закрывавшихся церквей, но следует учитывать, что музеи в полном смысле слова спасали эти иконы, которые богоборческая власть готова была уничтожить.
Кроме того, с формальной, юридической точки зрения, вопрос об имуществе русской церкви оказывается гораздо более сложным, чем это пытаются представить при решении вопроса о церковных древностях. Зачастую храмы и их внутреннее убранство, создаваясь на пожертвования частных лиц, так и оставались в этом частном владении. Самый разительный пример - соборы Московского Кремля, построенные на средства великих московских князей и автоматически перешедшие во владение царской семьи, а затем и государства. Более того, к 1917 году Русская Церковь, как это ни парадоксально, почти не имела своего имущества, поскольку оно уже более двух столетий принадлежало государству. Национализация церковной собственности началась еще при Петре I, когда, после упразднения патриаршества и учреждения Священного Синода, этому крупнейшему государственному учреждению перешло в ведение все церковное имущество. Этот процесс завершился указом Екатерины II 1763 года, когда все владение Церкви было секуляризовано, т. е. национализировано и переведено в царскую, т. е. государственную казну. Таким образом, пресловутым указом 1918 года о национализации церковного имущества советская власть лишь подтверждала свою преемственность царской политике в отношении церковной собственности.
Еще одно широко распространенное заблуждение - будто бесчисленные церковные древности и святыни, т. е. иконы, церковные здания, настенные росписи, безмятежно существовали на протяжении многих веков, и лишь с 1917 года стали планомерно уничтожаться воинственными атеистами. На самом же деле, это планомерное уничтожение церковных древностей началось более чем за два столетия до Октябрьской революции. Обмирщение церковной жизни, изменение вкусов в области "церковного художества", последовавшие за реформами Петра I, привели к тому, что на протяжении XVIII столетия были полностью перестроены сотни древних церковных зданий, а их древнее убранство, включая тысячи икон, заменялось новыми "священными картинами", написанными в духе светского искусства. Древние же образы, как правило, сносились в подвалы, где тысячами гибли от сырости и небрежения. В начале XIX века процесс целенаправленного разрушения древних церковных святынь, пришедших в ветхость, приобрел катастрофические масштабы. Именно тогда безвозвратно погибло огромное количество древних храмов, икон и фресок. Голоса отдельных ценителей церковных древностей из среды духовенства, таких как Евгений Болховитинов или Игнатий Брянчанинов, тонули в море невежества, царившего в русском духовном сословии того времени.
Замечателен тот факт, что вопрос об охране церковных древностей впервые был поднят императором Николаем I - человеком глубоко верующим, которого никак нельзя заподозрить в недоброжелательном отношении к Русской Церкви. В 1842 году Николай I посетил Киев, где в это время шло обновление, а по сути полная перестройка Успенского собора Киево-Печерской Лавры - одной из главных русских святынь, создание которой в далеком XI веке сопровождалось неоднократными явлениями Богородицы. Император, сопровождаемый всем цветом киевского духовенства, был привезен в Печерскую Лавру, где ему показали, как наводится благолепие на Успенский собор. Невежественное варварство, с которым уничтожалась эта святыня, привело Николая I в такой ужас и гнев, что, не сходя с места, он издал свой знаменитый указ, которым строго настрого запрещалось священнослужителям производить какие бы то ни было перестройки и изменения в подведомственных им церквах, без согласования со специальными государственными органами. Вскоре была создана Императорская Археологическая Комиссия, которая и стала этим контролирующим органом, явясь прообразом системы охраны памятников истории и культуры, действующей и поныне. В эту Комиссию на протяжении второй половины XIX века входили почти все крупнейшие русские ученые - историки, археологи, искусствоведы, которые открыли для всего человечества мир русской иконы. Именно они положили основание музейным собраниям церковных древностей не только в Санкт-Петербурге и Москве, но и в таких городах как Новгород, Псков, Тверь и др.
Следует отчетливо представлять себе состояние произведений древней церковной живописи, в каком они находились к началу XX века. В результате невежественных поновлений все без исключения древнерусские иконы и фрески старше XVII века были полностью скрыты безграмотными записями, почерневшей олифой, малярными раскрасками или слоями штукатурки. Ни один из ансамблей монументальной живописи, включая такие всемирно известные памятники, как росписи Андрея Рублева во Владимире, не дошел до нас в целости, поскольку в XVIII-XIX столетиях было принято обветшавшие фрески сбивать, а оставшиеся на стенах фрагменты росписей перештукатуривать и переписывать. Лишь благодаря кропотливой работе реставраторов, начавшейся в самом конце XIX века, часто вопреки агрессивному невежеству церковных властей, шаг за шагом стали раскрываться памятники древнерусской живописи. Однако подавляющее большинство древнерусских икон и фресок были раскрыты уже после 1917 года, когда были расчищены "Троица" Андрея Рублева, чудотворная "Владимирская", "Донская", "Толгская", "Белозерская", и сотни других икон, составивших золотой фонд русской иконописи. Многие ныне всемирно известные иконы буквально были спасены от неминуемой гибели. Так, знамениты "Звенигородский" чин Андрея Рублева был найден в 1919 году в дровяном сарае, куда он за ветхостью был снесен нерадивым священником. Именно в музеях эти иконы обрели свой первоначальный облик и новую жизнь. Парадоксальным образом, русская икона всемирно прославилась именно в 20-30-х годах, когда большевики совершали самые яростные гонения на Русскую Церковь. Но - неисповедимы пути Господни. Вспомним уроки Библии: так, Моисеев Ковчег завета лишь прославился, оказавшись в плену язычников-филистимлян (1 Цар 5).
Кому же принадлежат эти церковные ценности, древности и святыни? Разве Русская Церковь имеет исключительные права на приобщение к этим драгоценностям, как бы их не называли - святынями или шедеврами иконописи? Произведения древнерусского искусства на протяжении многих веков олицетворяли духовную жизнь народа, создаваясь как памятники народной культуры и в то же время предназначаясь для служения культу - а в средние века культура и культ являлись единым целым и не противопоставлялись, как это делается ныне. Если руководствоваться незыблемыми историческими критериями, то весь фонд древнерусских древностей - исторически, морально и духовно - безусловно принадлежит всему русскому народу, в том числе и Русской Православной Церкви, но не как единоличной собственнице святынь, а как одной из составляющих современного российского общества. И осуществлять функции хранителя и владельца народного достояния может только государство. А святыня не утратит своей животворящей силы и в стенах музеев, ибо сказано Христом: "Дух дышит, где хочет" (Ин 3:8).
КОМУ ПРИНАДЛЕЖАТ ЦЕРКОВНЫЕ ЦЕННОСТИ?
Ответ священнику Борису Михайлову.
В статье о. Бориса вновь поднимается очень важный вопрос о возвращении во владение Русской Церкви многих церковных святынь, оказавшихся, в силу сложившихся исторических событий и обстоятельств, в разных музейных собраниях страны. Вопрос, отметим, чрезвычайно сложный и деликатный, хотя о. Борис, выражая достаточно широкие настроения, предлагает его решить категорически просто - возвратить все иконы из музейного фонда страны Русской Церкви (а это более 60 тысяч произведений), ликвидировав тем самым собрания древнерусского искусства Русского и Исторического музеев, Эрмитажа, музея Имени Андрея Рублева, Третьяковской галереи и т. д.
Итак - все святыни вернуть верующим. Однако, отойдем от лозунговой риторики, тем более, историческая память должна нам подсказывать, что лозунг для нашей страны - вещь смертельно опасная, и попытаемся рассмотреть этот вопрос без митинговых эмоций, опираясь на сухие исторические факты. А факты, как известно, неумолимы.
Категоричность позиции, выраженной о. Борисом, зиждется на нескольких распространенных заблуждениях. Так, широко бытует мнение, что все иконы и другие предметы церковной древности, находящиеся сейчас в музеях России, до 1917 года принадлежали церкви. Однако это совершенно не соответствует действительности. Основу древнерусских фондов Русского музея, Третьяковской галереи и других центральных музеев составляют частные коллекции С.М.Третьякова, В.М.Васнецова, С.П.Рябушинского, И.С.Остроухова, Н.П.Лихачева и десятков других коллекционеров, которые сформировали свои собрания задолго до революции. В послереволюционные годы, действительно, многочисленные иконы поступали в музеи из закрывавшихся церквей, но следует учитывать, что музеи в полном смысле слова спасали эти иконы, которые богоборческая власть готова была уничтожить.
Кроме того, с формальной, юридической точки зрения, вопрос об имуществе русской церкви оказывается гораздо более сложным, чем это пытаются представить при решении вопроса о церковных древностях. Зачастую храмы и их внутреннее убранство, создаваясь на пожертвования частных лиц, так и оставались в этом частном владении. Самый разительный пример - соборы Московского Кремля, построенные на средства великих московских князей и автоматически перешедшие во владение царской семьи, а затем и государства. Более того, к 1917 году Русская Церковь, как это ни парадоксально, почти не имела своего имущества, поскольку оно уже более двух столетий принадлежало государству. Национализация церковной собственности началась еще при Петре I, когда, после упразднения патриаршества и учреждения Священного Синода, этому крупнейшему государственному учреждению перешло в ведение все церковное имущество. Этот процесс завершился указом Екатерины II 1763 года, когда все владение Церкви было секуляризовано, т. е. национализировано и переведено в царскую, т. е. государственную казну. Таким образом, пресловутым указом 1918 года о национализации церковного имущества советская власть лишь подтверждала свою преемственность царской политике в отношении церковной собственности.
Еще одно широко распространенное заблуждение - будто бесчисленные церковные древности и святыни, т. е. иконы, церковные здания, настенные росписи, безмятежно существовали на протяжении многих веков, и лишь с 1917 года стали планомерно уничтожаться воинственными атеистами. На самом же деле, это планомерное уничтожение церковных древностей началось более чем за два столетия до Октябрьской революции. Обмирщение церковной жизни, изменение вкусов в области "церковного художества", последовавшие за реформами Петра I, привели к тому, что на протяжении XVIII столетия были полностью перестроены сотни древних церковных зданий, а их древнее убранство, включая тысячи икон, заменялось новыми "священными картинами", написанными в духе светского искусства. Древние же образы, как правило, сносились в подвалы, где тысячами гибли от сырости и небрежения. В начале XIX века процесс целенаправленного разрушения древних церковных святынь, пришедших в ветхость, приобрел катастрофические масштабы. Именно тогда безвозвратно погибло огромное количество древних храмов, икон и фресок. Голоса отдельных ценителей церковных древностей из среды духовенства, таких как Евгений Болховитинов или Игнатий Брянчанинов, тонули в море невежества, царившего в русском духовном сословии того времени.
Замечателен тот факт, что вопрос об охране церковных древностей впервые был поднят императором Николаем I - человеком глубоко верующим, которого никак нельзя заподозрить в недоброжелательном отношении к Русской Церкви. В 1842 году Николай I посетил Киев, где в это время шло обновление, а по сути полная перестройка Успенского собора Киево-Печерской Лавры - одной из главных русских святынь, создание которой в далеком XI веке сопровождалось неоднократными явлениями Богородицы. Император, сопровождаемый всем цветом киевского духовенства, был привезен в Печерскую Лавру, где ему показали, как наводится благолепие на Успенский собор. Невежественное варварство, с которым уничтожалась эта святыня, привело Николая I в такой ужас и гнев, что, не сходя с места, он издал свой знаменитый указ, которым строго настрого запрещалось священнослужителям производить какие бы то ни было перестройки и изменения в подведомственных им церквах, без согласования со специальными государственными органами. Вскоре была создана Императорская Археологическая Комиссия, которая и стала этим контролирующим органом, явясь прообразом системы охраны памятников истории и культуры, действующей и поныне. В эту Комиссию на протяжении второй половины XIX века входили почти все крупнейшие русские ученые - историки, археологи, искусствоведы, которые открыли для всего человечества мир русской иконы. Именно они положили основание музейным собраниям церковных древностей не только в Санкт-Петербурге и Москве, но и в таких городах как Новгород, Псков, Тверь и др.
Следует отчетливо представлять себе состояние произведений древней церковной живописи, в каком они находились к началу XX века. В результате невежественных поновлений все без исключения древнерусские иконы и фрески старше XVII века были полностью скрыты безграмотными записями, почерневшей олифой, малярными раскрасками или слоями штукатурки. Ни один из ансамблей монументальной живописи, включая такие всемирно известные памятники, как росписи Андрея Рублева во Владимире, не дошел до нас в целости, поскольку в XVIII-XIX столетиях было принято обветшавшие фрески сбивать, а оставшиеся на стенах фрагменты росписей перештукатуривать и переписывать. Лишь благодаря кропотливой работе реставраторов, начавшейся в самом конце XIX века, часто вопреки агрессивному невежеству церковных властей, шаг за шагом стали раскрываться памятники древнерусской живописи. Однако подавляющее большинство древнерусских икон и фресок были раскрыты уже после 1917 года, когда были расчищены "Троица" Андрея Рублева, чудотворная "Владимирская", "Донская", "Толгская", "Белозерская", и сотни других икон, составивших золотой фонд русской иконописи. Многие ныне всемирно известные иконы буквально были спасены от неминуемой гибели. Так, знамениты "Звенигородский" чин Андрея Рублева был найден в 1919 году в дровяном сарае, куда он за ветхостью был снесен нерадивым священником. Именно в музеях эти иконы обрели свой первоначальный облик и новую жизнь. Парадоксальным образом, русская икона всемирно прославилась именно в 20-30-х годах, когда большевики совершали самые яростные гонения на Русскую Церковь. Но - неисповедимы пути Господни. Вспомним уроки Библии: так, Моисеев Ковчег завета лишь прославился, оказавшись в плену язычников-филистимлян (1 Цар 5).
Кому же принадлежат эти церковные ценности, древности и святыни? Разве Русская Церковь имеет исключительные права на приобщение к этим драгоценностям, как бы их не называли - святынями или шедеврами иконописи? Произведения древнерусского искусства на протяжении многих веков олицетворяли духовную жизнь народа, создаваясь как памятники народной культуры и в то же время предназначаясь для служения культу - а в средние века культура и культ являлись единым целым и не противопоставлялись, как это делается ныне. Если руководствоваться незыблемыми историческими критериями, то весь фонд древнерусских древностей - исторически, морально и духовно - безусловно принадлежит всему русскому народу, в том числе и Русской Православной Церкви, но не как единоличной собственнице святынь, а как одной из составляющих современного российского общества. И осуществлять функции хранителя и владельца народного достояния может только государство. А святыня не утратит своей животворящей силы и в стенах музеев, ибо сказано Христом: "Дух дышит, где хочет" (Ин 3:8).
